Цикл: ПЛШ: Поливанов

Профессор Поливанов досконально разбирался в фонетике абиссинского языка, иначе называемого “геэз”, и в фонетиках многих северо- и югояпонских диалектов. В культурном отношении ему, однако, были ближе опиумные курильни на Лиговке. Однажды он сел в преферанс с Фрейденберг и Ольгой Форш и они ободали его как липку. В пизду проигравшийся Поливанов пошел к Каверину, но тот уже спустил наличность на издание своих сочинений, а наборщики возьми да и накатай латиницей, переслушали, наверное, воззваний с тонущего брига “Итамар”.

Тогда Поливанов, не сменив выраженья лица, встал на бойком месте у ворот Мальцевского рынка, и принялся торговать аллофонами. Подражая татарам, татам и армяно-грузинам, для которых он придумал латинские алфавиты, он покрикивал: —Каму церебродентальные? а вот шва! а вот шва! Никто у него аллофонов не брал, а опиумный голод рос по минутам. ‎·

“В таком разе я продам руку”, сказал сам себе Поливанов, дотрусил до Московского вокзала, где сунул руку под скорый Торжковский поезд и снова поперся на рынок. Но и рука, несмотря на общепризнанные достоинства Поливанова, спросом не воспользовалась. Тогда, убедившись, что рука тухнет, а опия всё нет, Поливанов правой купил себе минералки. Это произвело на него отрезвляющее действие, под которым он доехал бесплатно на 6-ом трамвае до музея революции, куда и сдал руку вкупе с устным мемуаром.

Понимая, что запросы его растут по минутам, великий лингвист и экстраординарный профессор выбил у Красина должность посла в Адис-Абебе и немедленно отбыл. ‎

Впоследствии он был многократно встречен путешественником Н.Гумилевым, у которого сумел отбить тот давний карточный проигрыш, и разными другими путешественниками. Английский лингвист Френчензер даже ошибочно записал от него новый диалект языка геэз.

Поливанову это было решительно всё равно. Безразличен ему был и непристойный фольклор о нем, циркулировавший среди казаков южной Эфиопии, и страстные ухаживание немецкого шпиона Рюдгегена, и воззвания Трумпельдора, готового отдать Заиорданье в обмен на новый сирийский алфавит.

—Мне безразлично, — отвечал всем им Поливанов, — Здесь, среди моих верных мусангов, я чувствую себя дома. Здесь я проведу остаток своих дней, — так говорил он, выпроваживая бесконечных поклонников и гонцов, толпившихся у его дверей, хотя дверей, собственно и не было.

КОНЕЦ