стилистически чуждое

Лицо неумное - коротконосое, со всем круглым, светловатые волосы, плешь, водяныстые глаза. Лет сорок. И сидит, добняв колени, - сам в целофановом мешке, едет по конвейеру. За ним второй почти такой же внешности, за ним третий. Штук пять. Некоторые коридорчики - как горло печи, только-только, и потолок круглый. Короче, Сократ в позе Сократа, или иначе, дубль профессора Выбегаллы. И приехали.

Стоят в рядок на металическом полу, а ниже лестница идёт, где всё металическое и много разного. Стоит на лестнице маленький смуглый человечек вроде гастарбайтера, в спортивном костюме приятных светов - кармин и еще что-то, - и он ладит что-то вроде шприца (под левой рукой у него вдоль стены много разностей), но по лицу и глазам видно, что как бывает, он увлечен другим. Можно даже подробней. Из чёрной стали такой поршень и в него он вкладывает блестящую стальную полуиглу, т.е. полцилиндра в вертикальном сечении. Кончается игла косым, конечно, срезом, но что-то этот срез его не устраивает, он заново его срезает, а сам разговаривает с другим рабочим, по-крупнее, который стоит выше - на площадке, рядом с сидящими в целлофане.

Короткие их реплики не по-русски. Только отдельные словечки, непонятно почему, по-русски. Вроде слова "странненько", которое роняет первый. А меджу тем на задах какой-то еще человек, подвешеный в стеклянном ящике вроде телефонной будки, начинает оживать и вися в воздухе (действительно, что ли, на ремнях?) проделывать марионеточные движения. И будка его комкается за ним плоскостями. Или не человек, а пластмассовый скелет?

Кажется, они говорят о клубе, в который вчера ходили. Маленький высокомерен. Но тут подходят тётки из низкого начальства и он им говорит, что его вот он же не сможет работать в такой-то день, ему же надо велосипедные соревнования (какие-то гопницкие - городской байк?). Вот-вот, подхватывают тётки в тон, тебе пора выбрать, нужна ли тебе работа здесь или лучше тебе совсем освободить
для разных других занятий. Он растерян, испуган, тот час бежит за ними, уверяя. Или не бежит, а бежит позже, когда эти (прежде бывшие в целлофане, а теперь тоже в громадных телефонных будках) расшевелились? Они начали двигаться и слегка сминая свои будки, вдруг двигаются по ступеням макрошагами. И - возможно, это второй рабочий - несётся за ними.

И вот - тот, кто на это смотрел всё, стоит один у рабочего места первого гастарбайтера. С любопытством берёт какие-то узкие острые мягкие пластины. Они наштампованы, очень острые, но половина криво, окончания смятые и тп. Он выбирает хоть одну нормальную, видимо, распороть мешки этим сократам. И соображает, что возможно, эти люди просто проснулись не вовремя, может, их так доставляют от планеты, допустим, к планете. Нужет был еще один какой-то укол общепринятый и никакая не душегубка. Наверное, вот тогда они и ломанулись - безумными идущими через 10 ступеней непобедимыми (встань у такого на пути) прозрачными коробками. Вниз, в зал аэропорта.

И он, спустя малое время, бежит туда же - со скоростью насмерть испуганного, чтобы убраться от страшной тайны. И одновременно, чтобы появиться в зале чуть раньше их и досмотреть развитие скандала.

В гробу я видел фантастику, я просто успел записать второй сон.

knigos kiekviena diena

Две книги хотелось написать:

1. Когамагу по кафе
   и
   
2. Сонник на новые времена.
   

Когамагу уже, наверное, не хочется. А сонник вполне. И надо бы.

банан

— Мне снится такой веселый сон. Мне снится, что я пролез в грушу и проделал там вот такой [извивы рукой] тайный ход.

два сна

Первый тоже был плох, но второй — просто ужасен. "Давай дружить". "Пешком до аэродрома". Короче говоря, мне приснилось, что я не закрыл дверь с устатку и, пока я спал, вынесли мой нотбук. Я к соседям, а они (куча взрослых сыновей) какие-то странные. Потом на площадке появляются вещи из дому — вор собирался всё вынести, а потом не успел и прихватил только нотбук ("18 лет работы!" причитаю я). Соседи вместо сочувствия роются в барахле, один предлагает менять какие-то паззлофантики на другую серию — про Фунтика. Я к взрослым, чтоб хоть время примерно установить (и во сне помнил, что будильник у меня на 14:38), а они сидят на ступеньках поддавши и созерцают демонтаж лифта. Полный. Одни сваи, измазаные эпоксидной пеной. И покуда я мечусь, вещей проявляется всё больше, вот уж на стилаже вся техника (прямо полки вдоль коробки площадки), какая была в доме, вплоть до самых убогоньких старых приемничков, а нотбука нет и не будет. На улице с ними (идя от 64 дома к руднева) — прямо на нас летит красный аэроплан, низко-низно, потом еще залет и ломает крыло.

А мимо проходит компания и один, в перстнях и с длинными черными (как у валета) воздевает персты и шутовски говорит "Годдэм" (слышно было по реплике "пешком до аэродрома", что авиатор — иностранец. А потом мы встречаемся глазами с этим, который с кольцами, и он говорит "давай дружить", соответствующим тоном. Под моросью мы встаем у какого-то дома, парадной? и ко мне пристраивается квёлый дядька лет сорока, с русой бородой. Обычный неухоженый увалень. Пугает лишь то, что он начинает приплясывать в мою сторону, выставив указательные пальцы и дерижируя ими. Тут уж я спрашиваю, что это значит. "Это у них национальный день прямо", лениво говорит парень (=сосед), осознаю, что день голубых.

А когда проснулся от эсэмэски, то понял сразу, что это сон и нотбук на месте.

Первый же сон был про М. и девку, которая дала мне под зад, когда я с чадом на плечах спускался по крутым железным ступенькам.