eile: casanova

История Жака Казановы де Сейнгальт. Перевод Леонида Чачко. По-моему, это хороший, хотя и любительский перевод. Корявости переводчика отражают некоторым образом специфику языка Казановы. Однако, всё, что касается эротической, постельной, сексуальной терминологии — переведено абы как.

«Куда девался чудовищный клитор, который я видел вчера?» — пишет переводчик. « Qu’est donc devenue, lui dis-je, cette horrible difformité ? » — написано в оригинале, т.е. «Куда же это, значит, подевалась, эта самая, та вот ужасная деформация?» Кроме прямолинейного «клитор» вместо иносказательного «несообразность», существенно меняющего стиль ключевой для Казановы темы, переводчик выкидывает междометья и подобные им вставки, которыми автор насыщает текст, чтобы постоянно быть ближе к устной речи.

...Так говорили своей латинской богине римские воры времен Горация, которые, как говорил мне один иезуит, не понимали своего языка, если говорилось justo sanctoque[5]. Среди иезуитов тоже есть невежды, а воры смеются над грамматикой.

C’est ainsi que du temps d’Horace les voleurs parlaient latin à leur déesse, et je me rappelle qu’un jésuite me dit un jour que cet auteur n’aurait pas su sa langue, s’il avait dit : justo sanctoque ; mais il y avait aussi des ignorants parmi les jésuites, et les voleurs se moquent sans doute de la grammaire.

Тут переводчик не только выкинул все приметы разговорности (что существенно сократило абзац), но — похоже — не понял, о чем говорит автор. «Как говорил мне один иезуит» стоит вместо «А я вот припоминаю, что один иезуит как-то говорил мне...» и т.д. Острота же сводится к мысли: «но я так скажу, что и среди иезуитов есть невежды, которые до сих пор не знают, что ворам на грамматику плевать». Т.е. Казанова смеется над педантом, требующим от древнеримских воров соответствия пуристическим идеалам аббата XVIII века. Кажись, в переводе мысль пропала.

«Когда я покидал Венецию, – сказал он, – суп ели из тарелок; если еврейская нация поставит меня во главе пятидесяти тысяч человек, я пойду осаждать Иерусалим». [Речь идет о венецианском адмирале, который перешел на службу Оттоманской империи.]

В оригинале меж тем сказано обратное, не «суп ели из тарелок», а «суп доел тарелки»:

Quand je quittai Venise, la soupe avait mangé la vaisselle ; et si la nation juive m’eût offert le commandement de cinquante mille hommes, j’aurais été faire le siège de Jérusalem.

Т.е. «Когда я покидал Венецию, суп уже съел посуду», т.е. денежное положение адмирала было так плохо, что он проелся до последнего, на еду была продана даже посуда. Почему далее он и говорит о готовности служить хоть евреям, не то, что туркам.

Ошибки эти не постыдные и даже неизбежные при такой сложной и объемной работе. Они всего лишь указывают, что у перевода не было редактора. Я их не искал специально, я просто заглядывал в оригинал там, где встречал в тексте несуразность или бессмыслицу.

Неплохо будет, если кто-то возьмет на себя эту редактуру.