Два сентиментальные капитана

"Два капитана" Вениамина Каверина (1944) кажутся простой книгой. Чтобы понять, что это не так, достаточно обратить внимание на формальные приемы построения. Именно же на то, что повествование ведется не "объективным автором", а двумя героями попеременно: Александром Григорьевым и Екатериной Татариновой. История мальчика, который в детстве прочел потерянные письма, а потому познакомился с их адресатом, рассказывает сам мальчик. И как он разоблачил подлого Николай Палча, погубившего своего брата, тоже рассказывает он. В тексте подчеркивается субъективность изложения, нп.так:

Лихо вытер пот и поставил мне "неуд".

—Иван Витальевич, я буду требовать, чтобы меня спросили в Академии наук, — сказал я садясь. — Мы с вами расходимся во взглядах на литературу.

Он что-то заквакал, но в это время раздался звонок.

Ребята считали, что в данном случае я был совершенно прав...

Или

Это было похоже на палимпсест, когда Катя рассказала мне, что, по словам Ромашова, произошло в осиновой роще, а затем я, как резинкой, стер эту ложь и под ней проступила правда. Я понял и объяснил ей тот сложный, подлый ход в его подлой игре, который он сделал дважды — сперва для того, чтобы показать Кате, что он спас меня, а потом — чтобы доказать мне, что он спас Катю.

История девушки, вокруг которой вьется неприятный поклонник Ромашов, и спасает ей жизнь, и берет ее за руки — эта история расказана Катей Татариновой.

Роман приближен к сталинской героике, подвигам и потому читается как обычная приключенческая книга, даже замаскирован под нее. Между тем, он построен как сентиментальный роман и Саша Григорьев есть что-то вроде Тома Джонса, Фильдинговского найденыша. Недаром первая четверть книги — это сплошь скитания маленького сироты, не развивающие впрямую сюжета.

Сентиментальный здесь надо понимать как термин. Сложно построеный из рассказов, пересказов, писем персонажей текст — обычная вещь для Фильдинга, Стерна, Смоллета — того литературного течения, которое называется «сентиментализм» и которое было так любимо учителями Каверина — Шкловским и Тыняновым.

Увидев эту формальную конктрукцию, можно заметить и другие: капитан Татаринов совершает полярные подвиги и гибнет от предательства Николай Антонча, влюбленного в его жену. И расказчик Григорьев совершает полярные подвиги как капитан Татаринов и чуть не гибнет от рук однокласника Ромашова, соперничающего с ним за девицу Катю. И так далее, и тому подобное. Я примерно представляю себе круг задач, которые остроумно решались сентиментальным методом на героическом сталинском материале.

Создание на месте эпоса симметричных конструкций (два расказчика, дважды происходящая история) эпос, конечно, рушит, — особенно, когда читатель понимает, что под видом безличного эпического повествования ему подают лирические, авторские голоса героев, далеких от объективности. Легко представить себе остальные створки этого диптиха: рассказ от лица Ромашова, гонимого в детстве одноклассниками, от лица сестры Саши Григорьева и проч.

Короче, этот роман логичнее и проще считать нормальной эволюцией писателя Каверина, чем халтурой, изменой формальному методу и перековкой. К тому же, приятнее понимать "Двух капитанов" как лучшую, а не как худшую книгу В.К.