UNESCO story

Ну-с. Дошла однажды лингвистика и до политических вершин. Сложилась, а может, потихоньку выбралась из недр Объединенных наций особая Комиссия охраны языков, расселись в ее рядах 14 именитых прохвессоров: тут и раби Наум Холмский, и реб Гилеад Цукерман, и Традгил, и прочие вершители. Сформировали бюждет, обложили разные страны взносами — по величине титульного языка, по числу малых, по условиям проживания последних. А кроме того, привлекли и частные донации и фундирование Ротшильдов, Нобелей и прочиих. И развернули деятельность.

Бросали на обследования комиссии. Создавали на местах языковые гнезда. Писали отчеты. Учреждали праздники балтийского единства, финно-угорского единства, бамана-йоруба единства, айно-айнского единства и так далее, и тому подобное. И среди прочего многого учредили ежегодный грамматический конкурс на вот каких условиях: в марте подаются заявки от соискателей, со сложной анкетой и амбициозным замыслом. Комиссия и подкомиссии их рассматривают, сопоставляют и выбирают 12 победителей. Победители получают допуск к исследованию и финансирование годовых работ, как полевых, так и архивно-библиотечных. По истечении срока 12 финалистов должны представить комиссии 12 грамматик редких и вымирающих языков. Далее комиссия читает их с пристрастием, оценивает научную новизну и исследовательский прорыв, гуманизм и бережность к наследию, практичность и теоретическую глубину, проработанность аппарата и оригинальность примеров — словом, оценивает все-все параметры и победительскую работу издают солидным тиражом (а соискательские меньшим) с почетным грифом, а самого победителя венчают лаврами и премируют 82 тыс. долларов. Вот так.

И вот один там хмырь космополитического происхождения тоже подал свой проект на грамматику языка тту (ttu, в научной транскрипции ǂtû). Это вообще довольно нетривиальный язык, существующий на двух островах Персидского залива, но при этом обладающий кликсами, т.е. щелкающими согласными, какие известны только в койсанских языках. Собственно, этот хмырь сам язык тту и открыл и доказал его связь с койсанскими и даже выстроил гипотезу протобушменского как региональной лингвафранки в доарабский период, каковая объясняла почему южно-африканская фонетика попала в Персидский залив. За такие достижения он был допущен к конкурсу и получил 18 тыс. подъемных (остальные по условиям покрывает университет в качестве саббатикала) и год на написание грамматики.

Хотя, конечно, конкурс был горячим, все проекты подвергались гласной критике и даже обруганиям. И разные теле-аналитики даже про его проект говорили, что это мол всё брехня, язык он этот выдумал сам (такие случаи бывали) и мол корреспондент ездил и никакого языка тту не нашел. Но, понятно, для комиссии реальность существования языка не очень-то важна, а доморощенных выдумщиков изобличала не выдумка, а ее убожество.

Получает он деньги, садится за работу и дальше с ним происходят обычные для ученого приключения. Берется он за источники — в источниках одна дичь. Тянется за цитатой — цитата протухла, известна из вторых рук, а в первоисточнике и не дневала. Едет на места, а там то война, то он не может понять — дурачат ли его информанты или это у него малярия в тяжелой форме. Словом, идет нормальный научный процесс: жесткие диски сыпятся, диктофоны крадут, записи размагничиваются. В этой деревне его объявляют персоной нон-грата, в той деревне вообще на второй день он просыпается один, а куда все делись — не понятно. Лингвистическая рутина. Только что жена хранит ему верность и привечает, когда он доползает до дома на редкий пистон. И детки играют на радость папе в мифологию тту.

Через год у него получается, конечно, грамматика языка тту с подзаголовком "Samer i !uaja: удивительностность безопосредованна" и он с гордым видом (убогой она ему кажется только по четным дням) относит ее в Объединенные нации. Язык его стелется не хуже ковровой дорожки, он устал, но доволен.

Здесь он встречает 11 остальных соискателей и понимает, что расслабился рано. Сперва он подпитывается уверенностью, что написал невъебенную грамматику, которая всех порвет. Но чем дальше, тем чаще он вспоминает, как сдавали свои работы остальные, — один весь увитый водорослями, другой —покрытый на всё лицо татуировками, третий — вообще без правой руки и правого уха — и понимает, что битва будет непростой. Комиссия затворяется для решенья, однако сами 12 грамматик тут же издаются и вызывают общественные дискуссии. Идут в ход, конечно, подковерные интриги. В фаворитах называют то молодую и сексапильную даму из страны Басков, давшую чисто пазиграфическое описание малоисследованного полинезийского языка, то поляка, который нашел живые остатки долматинского языка, считающегося полностью вымершим сто лет назад и так далее.

Но наконец итоги конкурса подведены и хмырь приглашен на церемонию оглашения. Он приходит со своим семейством, верной женой и двумя чадами, садится в первом ряду, назначенном для конкурсантов. Председатель открывает конверт и называет язык тту. Звучат аплодисменты, деньги на счет переводятся прямо со смартфона бухгалтера комиссии и наш хмырь выходит на сцену. С собой он выводит жену и детей.

Здесь он вместо речи начинает понемногу раздеваться, приплясывая, а его семейство хлопает в ладоши. Зал тоже жизнерадостно хлопает в ладоши, особенно, когда лауреат разоблачается полностью, оставшись голышом. Тут он останавливается и произносит краткую речь — или это он поет песню? — очевидно, на языке тту, судя по тому, что никто из собравшихся ничего не понимает. Затем он щелкает пальцами, его жена и дети превращаются в птиц, садятся ему на плечи и уносят его через приоткрытую секцию стеклянного потолка. Общественность еще некоторое время апплодирует, а после начинает недоумевать. Она обращается за разъяснением к комиссии. ‎

И тут выясняется, что понять никого из членов комиссии не представляется возможным. И Цукерман, и Традгил, и уж тем более Холмский, говорят что-то совершенно непонятное. То есть даже на артикуляторном уровне непонятное, и непонятное, и непонятное.

Тогда, — благо есть видео- и аудиозаписи — за дело берутся лингвистические умы и в 2 месяца напряженного труда, слабым подспорьем в котором им служит свеженапечатанная грамматика языка тту, они полностью речь голого исследователя расшифровывают. В ней, оказывается, он сообщает, что сам он бог-трикстер племени ʘоэ, которое поклоняется божественному племени ǂту (видимо, не существующему в действительности) и потому он решил внести свой вклад в охрану малых языков и теперь, под его вечными чарами, вся комиссия до конца своих дней будет говорить только на языке тту (поскольку письменности у этого языка нет, то писать они никогда не смогут). А буде кто из членов комиссии решит размножится, то это свойство перейдет и к их потомству.

На этом история заканчивается.