1. БЕЛЫЕ НОЧИ
Невозможно представить себе Петербург без белых ночей. И хотя длятся они всего два с половиной месяца, именно они в значительной степени составляют своеобразие этого города.
Еще в XVIII веке английский путешественник Ричард Уолтон в «Письмах с русского Севера» писал: «Уже далеко на севере от Лондона, я гуляю по улицам Петербурга, чувствуя на моих щеках холодный бриз... Здесь солнце никогда не заходит; его широкий диск лишь касается горизонта, вечно лия свой свет. Направляясь в Архангельск, я жду от севера большего: там исчезают снега и мороз, там мы можем открыть теплые моря и феномены не имеющие равных. Что ждать от страны вечного света?»
Именно белым ночам петербуржцы обязаны цветом своей кожи: загорев за три месяца постоянного солнца, они уже никогда не становятся светлее черного. Дело в том, что когда заканчивается время белых ночей, в Петербурге выпадет снег, который лежит до поздней весны. На фоне засыпанного снегом города единственной светопоглощающей поверхностью оказывается кожа петербуржцев, почерневшая за лето. Самое любопытное, что говорить о генетическом наследовании этой своеобразной мелании не приходится. Младенцы рождаются в Северной Пальмире совершенно белыми (если их родители не были неграми) и чернеют только потом. Поэтому первый год жизни ребенка можно легко определить, зимой он появился на свет или летом. Если летом, то от обилия солнца ребенок чернеет сразу. Если зимой — то первые полгода он остается белым.
2. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Само название города восходит к финско-прибалтийскому топониму Linta-Sikku ('летучая свинья'), и Петр Романов, построив город, хотел оставить за ним местное название. Однако, в момент торжественного наименования (26/VI/1703) как раз произошел ряд процессов в финской фонетике, из-за чего старое название Линта-Сикку стало звучать как «Петербург». Событие это, хотя и произошло при большом стечении гостей, приглашенных на торжественное открытие города, не вызвало больших толков, поскольку такие внезапные фонетические изменения не были тогда редкостью. Через 6 лет тоже самое произошло с Нотебургом, который вдруг стал Крепостью Орешком.
3. КОМАРЫ
Одна из самых необычных петербургский традиций — выставлять на подоконник отворенного окна блюдечки с кровью, как правило бычьей или куриной. Этот обычай не имеет, разумеется, никаких языческих корней, и связан он с обилием комаров. Город, как известно, построен на болоте, и в летние месяцы подвержен легким землетрясениям, совпадающим с наводнениями. Колыхание зыбкой почвы заставляет комаров покинуть насиженные гнезда, а подъем воды позволяет им добираться до высоких окон, обычно недосягаемых.
Чтобы обезопасить себя от кровососущих насекомых, с XVIII было введено правило, разрешающее использование крови животных. Сам обычай был перенят у местного населения, славящегося сноровкой. Блюдца с кровью, поставленные на окно, отвлекают комаров от людей, домашних животных и птиц. В бедных семьях издавна кровь заменялась краской, брусничной водой и клюквенным соком, а с XX века и кетчупом.
4. РАЗВОДНЫЕ МОСТЫ
Памятником одной из самых величественных традиций Петербурга остаются разводные мосты. И хотя сама разводка мостов уже почти 200 лет разрешена только в зимнее, несудоходное время, разводные мосты остаются гордостью Северной Венеции.
Изначально мосты разводились в судоходный период, чтобы корабли могли пройти в порт, находившийся тогда за устьем Невы. Однако ряд географических неожиданностей привел к тому, что в 1714 году указом Петра I было запрещено разводить мосты «окромя крепкого льда стояния». Причиной послужило то, что острова, не удерживаемые мостами, начинали дрейфовать в Балтийское море и далее на Запад. С этого времени мосты разводятся только когда Нева скована крепким льдом. Левую часть Кронштадтского моста, связывавшего Кронштадт и Васильевский остров, можно видеть неподалеку от Косой линии.
5. ДВОРЫ-КОЛОДЦЫ
Едва ли не оригинальнейшая деталь петербургской архитектуры — так называемые «дворы-колодцы». Это узкие глубокие бассейны колодезного типа, занимающие внутренний двор жилого дома. Особенность «колодцев» в том, что они уходят не столько в глубь, сколько в высоту, поднимаясь от фундамента до последних этажей здания. Как правило, во внутреннюю, подводную часть бассейна выходят окна жилых квартир, и жильцы имеют удовольствие любоваться всем происходящим в наполненном водой и солнцем «дворе».
Служат «колодцы» как для купания в жаркие летние месяцы, когда Нева мелеет, так и для разведения промышленных и декоративных пород рыб.
Само правило расположения колодца во внутреннем дворе дома известно во многих культурах, в том числе и в аборигенной; но только в Петербурге, с его возникновением, этот обычай приобрел полную социальную и архитектурную завершенность. Широко известны дворцы-колодцы графа Шереметьева и братьев Орловых, не уступающие в роскоши римским термам. «Колодец» генерал-майора Ягужинского был пристанищем первой в России коллекции тропических рыб (в последствии передан вместе со зданием Кунсткамере).
К несчастью, те же «дворы-колодцы» по сию пору являются причиной осенних наводнений — настоящего бедствия для города. Происходит это потому, что перед зимой колодцы принято прочищать, для чего вода, стоявшая в них, сливается в Неву и ее рукава. Переполняемая сливом такого количества колодцев, река надолго выходит из берегов, затопляя 2/3 жилых районов. Однако, петербуржцам и в голову не приходит отказываться от этой прекрасной традиции, столь глубоко укоренившейся в их быте, и уже занявшей своё место в ряду символов города.
No comments:
Post a Comment