doe

1. Мьевиль. Законченный графоман, кажется. Очень логично, что все настоящие графоманы строем ушли в фэнтези.
   
2. Донна Тартт. Щегол. Крайне посредственная книга в жанре романа про сироту. Так, на уровне Ф.Булгарина. Рядом с «Томом Джонсом» Фильдинга — полное убожество.
   
3. Pynchon. Bleeding edge.
   
4. Бэда Достопочтенный. Церковная история народа англов.
   
5. Старикович. Самые обычные животные. [㎚]
   
6. Каганов. Пуговицы. Кажется, худшее из написанного К. Поучительно видеть, как навыки пропагандиста сожрали даже любовь к метафорам.
   
7. Дядгюшка Петрос и проблема Гольдбаха.
   
8. Лю Чжэньюнъ. Я не Пань Цзиньлинь.
   
9. Баудолино.
   
10. М.П.Герасимов. Очень много воды, но иногда очень выразительные стихи, нп:
    
    Я — не нежный, не тепличный,
    Не надо меня ласкать.
    Родила на заводе зычном
    Меня под машиною мать.
    
    Пламень жгучий, хлесткий
    Надо мной свисал,
    Я электрическую соску
    Губами жадно присосал.
    
    В стальной колыбели качался,
    Баюкал бодрый гудок.
    У ног загорелых плескался
    Неугасающий грудок. [Я не понял, что это, но так везде.]
    
    Динамо, как волк над люлькой,
    Скалил огненный клык,
    Металл расплавленный булькал,
    Клубился вой и рык.
    
    Заматерелая ругань
    Шестерен и валов —
    В них звучал мне голос друга
    И материнский зов.
    
    Только люди в синем сыном звали,
    Я запомнил навеки ласковый лик,
    Смеясь, игрушки давали:
    Цилиндры, шатун, маховик.
    
    Когда подрос и с тачкой
    Мог один гулять,
    Дали ружье, патронов пачку —
    И пошли с баррикад стрелять.
    
    Я — не тепличный, не хрупкий,
    Опален пороховым огнем,
    Борьбы горящие кубки
    Хлебнул октябрьским днем.