visos dienos atrodė kaip perkaitęs senis, pro kurio langą lipau, nes užmigo kepdamas mėsą, pilna galva dūmų, buvo toks laikas, kai turėjo ateiti ilga ir sunki žiema, bet degė visa kas raudonai, ir iš kitos pusės rakindamas duris pamačiau, kaip motina neša malkas iš viešpaties biržos, kojoms sutežus, koks gražus žodis – sutežus, stogai patys sau ritinėjosi palei Volgos karkasą. | все дни были вроде угоревшего деда, через чье окно я вылез, ибо уснул он, жаря мясо, с полной дыму головой, пора была уже наступить долгой и тяжелой зиме, но горело всё что краснелось, и с другой стороны запираемой двери, увидел я, как мать несет дрова из божией березы, шаркая ногами, какое слово красивое — шаркая, крыши кружилися сами собой от костяка Волги. |
dabar jau eikim namo, kur vaizdingas maršrutas išskysta ir nebelieka žodžių, prasmės nebelieka, kartojasi, kartoju, kad nesuprantu, kur namai ir obelys dingsta, obuoliai, kurių nevalgydavau, buvo neskanūs, neskanu buvo gyvent šitaip kapojant gyvenimą, tave užpilant žemėm kaip šunį, apie kurį man tada pamelavo, bet girdėjau sėdėdamas suole, kaip skrenda bitės, gal širšės į avilį, kulkos skrenda ir įsikimba į kailį, atlapus jo, o tada jau ateina žiema ir už stiklo iškrinta geltona, geltona, geltona. | теперь уж пошли домой, вот там, где живописный маршрут расползается и не остается слов, не остается смысла, повтораясь, повторяю, что не понимаю, куда исчезают дома и яблони, яблоки, которых я не едал, были невкусными, было невкусно жить вот так вот, рубя жизнь, забрасывающую тебя землей, как собаку, о которой мне наврали тогда, но я слышал, сидя на скамейке, как летят пчелы, или же шершни в улей, пули летят, врываясь в пух, разрывая его, и тогда уж приходит зима и за стеклом падает желтое, желтое, желтое. |
No comments:
Post a Comment